Истории в обложке
Журавль и цапля. Русская народная сказка. (+6)
Летела сова-весёлая голова; вот она летела, летела да и села, головой повертела, по сторонам посмотрела, снялась и опять
полетела; летела, летела да села, головой повертела, по сторонам посмотрела, а глаза у неё как плошки, не видят ни крошки! Это не сказка, это присказка, а сказка впереди.
Пришла весна по зиму и ну её солнышком гнать-допекать, а травку-муравку из земли вызывать; высыпала-выбежала травка на солнышко поглядеть, вынесла цветы первые – подснежные: и голубые и белые, сине-алые и жёлто-серые.
Потянулась из-за моря перелётная птица: гуси да лебеди, журавли да цапли, кулики да утки, певчие пташки и хвастунья-синичка. Все слетелись к нам на Русь гнёзда вить, семьями жить. Вот разошлись они по своим краям: по степям, по лесам, по болотам, по ручьям.
Стоит журавль один в поле, по сторонам всё поглядывает, головушку поглаживает, а сам думает: «Надо-де мне хозяйством обзавестись, гнездо свить да хозяюшку добыть». Вот свил он гнездо вплоть у болота, а в болоте, в кочкарнике, сидит долгоносая-долгоносая цапля, сидит, на журавля поглядывает да про себя посмеивается: «Ведь уродился же неуклюжий такой!»
Тем временем надумался журавль: «Дай, говорит, посватаю цаплю, она в наш род пошла: и клюв наш, и на ногах высока». Вот и пошёл он нетореной дорожкой по болоту: тяп да тяп ногами, а ноги да хвост так и вязнут; вот он упрётся клювом – хвост вытащит, а клюв увязнет, клюв вытащит – хвост увязнет; насилу до цаплиной кочки дошёл, поглядел в тростник и спрашивает:
— А дома ли сударушка-цапля?
— Здесь она. Что надо? – ответила цапля.
— Иди за меня замуж, — сказал журавль.
— Как бы не так, не пойду за тебя, за долговязого: на тебе и платье короткое, и сам ты пешком гуляешь, скупо живёшь, меня на гнезде с голоду уморишь!
Слова эти показались журавлю обидными. Молчаон повернулся да и пошёл домой: тяп да тяп, тяп да тяп.
Цапля, сидючи дома, призадумалась: «А что ж, и вправду, для чего я ему отказала, нечто мне лучше жить одной? Он хорошего роду, зовут его щегольком, ходит с хохолком; пойду к нему доброе слово перемолвить». Пошла цапля, а путь по болоту не близок: то одну ногу увязит, то другую. Одну вытащит – другую увязит. Крылышко вытащит — клюв засадит; ну пришла и говорит:
— Журавль, я иду за тебя!
— Нет, цапля,- говорит ей журавль,- уж я раздумал, не хочу на тебе жениться. Иди туда, откуда пришла!
Стыдно стало цапле, закрылась она крылышком и пошла к своей кочке; а журавль, глядя за нею, пожалел, что отказал; вот он выскочил из гнезда и пошёл следом за нею в болото месить. Приходит и говорит:
— Ну, так уж быть, цапля, я беру тебя за себя.
А цапля сидит сердитая-пресердитая и говорить с журавлём не хочет.
— Слышь, сударыня-цапля, я беру тебя за себя,- повторил журавль.
— Ты берёшь, да я не иду, — отвечала она.
Нечего делать, пошёл опять журавль домой. «Этакая нравная, — подумал он, — теперь ни за что не возьму её!»
Уселся журавль в траве и глядеть не хочет в ту сторону, где цапля живёт. А та опять передумала: «Лучше жить вдвоём, чем одной. Пойду помирюсь с ним и выйду за него».
Вот и пошла опять ковылять по болоту. Путь до журавля долог, болото вязко: то одну ножку увязит, то другую. Крылышко вытащит — клюв засадит; насилу добралась до журавлиного гнезда и говорит:
-Журонька, послушай-ка, так и быть, я иду за тебя!
А журавль ей в ответ:
— Нейдёт Федора за Егора, а и пошла бы Федора за Егора, да Егор не берёт.
Сказав такие слова, журавль отвернулся. Цапля ушла. Думал, думал журавль, да опять пожалел, для чего ему было не согласиться взять за себя цаплю, пока та сама хотела; встал скорёхонько и пошёл опять по болоту: тяп, тяп ногами, а ноги да хвост так и вязнут; вот упрётся он клювом, хвост вытащит – клюв увязит, а клюв вытащит – хвост увязнет.
Вот так и по сию пору ходят они дру за дружкой; дорожку проторили, а пива не сварили.
/ Журавль и цапля: Русская народная сказка в перессказе В.И.Даля.- любое издание.
Пришвин М.М. Журка (+6)
Раз было у нас – поймали мы молодого журавля и дали ему лягушку. Он её проглотил Дали другую – проглотил. Третью, четвёртую, пятую, а больше тогда лягушек у нас по рукой не было.
— Умница! – сказала моя жена и спросила меня:
— А сколько он может съесть их? Десять может?
— Десять, — говорю,- может.
— А ежели двадцать?
— Двадцать – говорю, едва ли…
Подрезали мы этому журавлю крылья, и стал он за женой всюду ходить. Она корову доить – и Журка с ней, она – в огород, и Журке там надо, и тоже на полевые, колхозные работы ходит с ней, и за водой.
Привыкла к нему жена, как своему собственному ребёнку, и без него уж скучно, без него никуда. Но только ежели случится – нет его, крикнет только одно: Фру-фру», и он к ней бежит. Такой умница!
Так и живёт у нас журавль, а подрезанные крылья его всё растут и растут.
Раз пошла жена за водой вниз, к болоту, и Журка за ней. Лягушонок небольшой сидел у колодца и прыг от Журки в болото. Журка за ним, а вода глубокая, и с берега до лягушонка не дотянешься. Мах-мах крыльями Журка и вдруг полетел. Жена ахнула – и за ним. Мах-мах руками, а подняться не может. И в слёзы, и к нам: « Ах, ах, горе какое! Ах, ах!» Мы все прибежали к колодцу. Видим – Журка далеко, на середине нашего болота сидит.
-Фру-фру!- кричу я.
И все ребята за мной тоже кричат:
— Фру-фру!
И такой умница! Как только услыхал он это наше «фру-фру», сейчас мах-мах крыльями и прилетел. Тут уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бежать скорее за лягушками. В этот год лягушек было множество, ребята скоро набрали два картуза. Принесли ребята лягушек, стали давать и считать. Дали пять – проглотил, дали десять – проглотил, двадцать и тридцать, да так вот и проглотил за один раз сорок три лягушки.
// Пришвин М. Журка. – любое издание.
Отрывок из сказки В. Бианки «Синичкин календарь»(+6)
… Зиньке (Зинька была молодая синичка) всё было любопытно. Зинька всюду поспевала и радовалась вместе со всеми. По утрам на заре слышала Зинька чьи-то громогласные крики, будто в трубы кто-то трубил где-то за лесом. Полетела она в ту сторону и вот видит: болото, мох да мох, и сосёнки на нём растут. И ходят на болоте такие большие птицыСовсем оглушили Синичку.
Потом один растопырил крылья и пушистый свой хвост, поклонился до земли соседям да вдруг и пошёл в пляс: засеменил ногами и пошёл по кругу, всё по кругу; то одну ногу выкинет, то другую, то поклонится, то подпрыгнет, то вприсядку пойдёт, — умора! А другие на него смотрят, собрались кругом, крыльями в раз хлопают.
Не у кого было Зиньке спросить в лесу, что это за птицы — великаны, и полетела она в город к Старому Воробью.
И Старый Воробей сказал ей:
— Это журавли, каких никогда ещё Зинька не видела, — прямо с баранов ростом, и шеи у них долгие-долгие. Вдруг подняли они свои шеи- трубы да как затрубят, как загремят:
— Тррру-рру! Тррру-рру!
: птицы серьёзные, почтенные, а сейчас, видишь, что выделывают. Потому это, что пришёл месяц май, и лес оделся, и все цветы растут, и все пташки поют. Солнце теперь всех обогрело и светлую всем радость дало.
// Бианки В. Синичкин календарь — любое издание.