В 1935 году в посёлке Чекист (сейчас район г. Северска) произошло знаменательное событие! В типографии одноимённой Трудовой Коммуны тиражом в 1000 экземпляров вышла повесть «Атаман Пузырь», которую самостоятельно написали, отпечатали и собрали в книгу бывшие малолетние преступники и беспризорники. Ещё несколько лет назад они умели только ругаться, играть в карты и воровать, а сейчас: «Мы, вчерашние шарлатаны, социально опасные для общества, стоим у касс с верстаками в руках, стоим у печатной машины, фальцуем[1], шьём, переплетаем. Мы написали без посторонней помощи книгу из своей жизни. Думали ли мы когда-нибудь об этом? Конечно, нет! Нам, в общем, трём авторам, пятьдесят четыре года, из них пятнадцать лет мы жили на улице…».
Авторы повести, воспитанники трудовой коммуны «Чекист» Борис Иртышский, Виктор Корнев и Ерминингольд Дульнев, занимались в литературном кружке, где и начали своё совместное творчество. А их книга – яркое описание жизни первых лет Коммуны: от холодных грязных бараков до большого посёлка с мастерскими, библиотекой, спортивными площадками; пути от беспризорничества к нормальной жизни, к гордому званию «Человек»!
Стоит лишь сравнить первые и финальные строки повести, чтобы понять, какой большой путь проделали её герои. Но, чтобы узнать, насколько он был сложен, нужно прочитать всю книгу.
«Длинный состав товарных вагонов медленно двигался к станции. Из открытых люков теплушек выглядывали чумазые оборванные мальчуганы… Когда кто-нибудь проходил мимо, они хором просили «оставить докурить».
– Эй, попка, чёрт! Слышишь, попка!.. Попугай! Скоро ли там конец будет? – спросил хриплым голосом большеголовый, коренастый мальчик, по прозвищу Пузырь. Он был «атаманом» беспризорных ребят. Считался лучшим игроком в карты, хитрым и пронырливым».
«Вечером у огромной эстрады собралось несколько тысяч ребят вместе с гостями. Десятки людей соединились в одну большую, дружную семью. Колечка, Витька, Тля-Тля, Костя, Блюдо, Юрка Фантазия с товарищами из техникума, Аист, Тоня сидели в первых рядах вместе с гостями. Пузырь – в президиуме за длинным красным столом. Возле него – дядя Лёва и Юрий Борисович. Пузырь из скромности старался быть незамеченным, он был сильно взволнован.
«Какая честь и слава сидеть рядом с начальником, со старыми чекистами-большевиками, – думал он. – Возможно, что у этого самого человека, с двумя ромбами на ярких петлицах и орденом Красного Знамени, который сидит рядом со мной, я, Пузырь, когда-то в трамвае вытащил кошелёк из кармана, а он сегодня меня назвал товарищем и крепко жал мою руку».
После выхода книги авторов премировали. И они, возомнив себя писателями, решили купить себе роговые очки. В оптике с них потребовали рецепты. Пришлось идти в поликлинику, где выяснилось, что проблемы со зрением есть только у Иртышского. Очки выписали ему одному (цитируется по: Карасёва Л. Судьба колониста / Л. Карасёва // Северский меридиан. – 2000. – № 4. – С.: 33.).
В 1936 году книга была издана Западно-Сибирским краевым издательством под редакцией писателя Вивиана Азарьевича Итина, который устранил в повести литературные погрешности «самодеятельного» издания.
В 1960 году в Томском книжном издательстве вышло третье переиздание повести огромным тиражом в сто пятьдесят тысяч экземпляров! В 1993 году это же издательство снова переиздало «Атамана Пузыря», что подчёркивает историческую значимость этого произведения. А участие, пусть и косвенное, в нём столпа советской литературы, выдающегося писателя Максима Горького – придаёт ещё больший вес событию. Именно М. Горькому, певцу новой советской жизни, посвятили авторы-коммунары свою книгу[2]. И письмом отправили ему один экземпляр.
«Книжку вашу получил, прочитал. Книжка читается с большим интересом…» – прислал ответ писатель. Возможно, в том числе и благодаря его одобрению авторы повести не свернули с литературного пути, а напротив, укрепились в нём. Связали с литературой свои жизни, став журналистами.
Перед началом Великой Отечественной войны коммуна была закрыта, но известно, как сложились судьбы авторов и героев этой знаменательной книги. В дни войны многие защищали Родину. Ермингольд Дульнев пал смертью храбрых. Виктор Корнев работал в различных новосибирских изданиях, Борис Иртышский являлся корреспондентом ТАСС по г. Ленинграду (сейчас Санкт-Петербург).
Иван Бочкарёв, некоторые черты которого авторы взяли, создавая обобщённый образ Валентина Спичкина – атамана Пузыря – был известным сибирским строителем. Сергей Корочкин (по книге Витька Золотой) служил мичманом, был солистом ансамбля песни и пляски. Василий Блинков – офицер запаса, Иван Погодаев – работал председателем колхоза!
И всё это бывшие беспризорники, малолетние преступники! И та благодарность, которую большинство колонистов испытывало к своей второй Родине, звучит в словах, написанных Сергеем Корочкиным:
На правых берегах Киргизки и Томи,
Мы с первых дней семьёй единой жили.
Валили лес, ложили кирпичи,
И корпуса жилые возводили.
Нас труд перековал:
И бомж, и вор стал чист,
О грязном ремесле не помышляли,
Назвав коммуну именем «Чекист»,
Покончить с прошлым
Клятву все давали.
Пусть годы пронеслись
И деды мы давно,
Забыты детства горести, печали,
Но наш родной Чекист
Мы помним все равно,
В душе себя считаем томичами.
Максим Горький писал, что «книжка читается с большим интересом»! И мы полностью в этом с ним согласны! Познакомиться с повестью можно в Центральной детской библиотеке Северска по адресу ул. 40 лет Октября, 15.
[1] Фальцевать — сгибать отпечатанные листы, составляющие книгу.
[2] Подробнее об этом: вставить ссылку