Ленинград… В 1941 году, бросив в бой огромные силы, фашисты вышли на ближние подступы к городу, отрезали Ленинград от всей страны. Началась блокада. Начались страшные дни Ленинграда.
Не было топлива.
Замерло электричество.
Вышел из строя водопровод.
Начался голод.
По Ленинграду ходила смерть.
Но не сдавался город!
С. Алексеев
Беспримерному в мировой истории подвигу жителей блокадного Ленинграда посвящено огромное количество книг, документальных и художественных. После стольких десятилетий, прошедших со дня полного освобождения города от блокАДного фашистского кольца (27 января 1944 года), человечество до сих пор не может в полной мере осознать, КАК ленинградцы смогли не просто выжить и не сдать город врагу, а ещё и обеспечивать фронт оружием, техникой, вещами! И что во всём этом участвовали дети и подростки, которые не мечтали о новых джинсах или новой игрушке, а мечтали о тарелке настоящего супа с плавающими сверху звёздочками жира и «тонюсенькой, не толще промокашки, пластинкой мяса».
Им, этим маленьким героям, и посвящён обзор книг из фонда Центральной детской библиотеки г. Северска.
В сборник Веры Карасёвой «Кирюшка» вошли рассказы о детях – жителях блокадного Ленинграда. Любочка, Таня, Валька, Кира-Кирюшка, Леночка, Вовка, Галя, Серёжа, Катюша, Славик.
С первых страниц книги на читателей обрушивается ужасающая блокадная действительность: голод, холод, душевные и физические страдания. Практически полное отсутствие еды. И как символ этого – хлебные крошки, те самые, которые мы, не глядя, машинально стряхиваем на пол и за которыми зимой 1942 года в городе Ленинграде маленькие ленинградцы стояли в очереди!
«У другой стороны прилавка кучкой столпились дети. Даже при слабом свете коптилки было видно, какие у них худые, измождённые лица. Шубки не облегали ребят, а висели на них, как на палочках.
Как только у продавщицы, разрезавшей буханку, падала на прилавок хлебная крошка, чей-нибудь тоненький озябший палец торопливо, но деликатно скользил по прилавку, поддевал крошку и бережно нёс её в рот.
Два пальца на прилавке не встречались: ребята соблюдали очередь.
Продавщица не бранилась, не покрикивала на детей, не говорила: «Не мешайте работать! Уйдите!». Она молча делала своё дело: отпускала людям их блокадный паёк. Люди брали хлеб и отходили. А кучка ленинградских ребят тихо стояла у другой стороны прилавка, и каждый терпеливо ждал своей крошки».
Сейчас не просто сложно, а невозможно себе представить, что пришлось вынести этим детям. Но и в те страшные месяцы в их жизни случались почти волшебные встречи. И Новый год с подарками – кусочками настоящего сахара, завёрнутыми в конфетные обёртки.
И крепкая дружба, хотя даже не дружба, а глубокое душевное родство, благодаря чему они выжили:
«Много товарищей было у Вали и раньше: сначала в детском саду, потом в школе. Дружила она и с ребятами своего двора. Вместе они играли, ходили в кино и в Таврический сад.
Но совсем по-особенному сблизились они во время блокадной зимы.
Вале теперь казалось, что, если бы в убежище не было рядом с нею её друзей, она бы не пережила, не вынесла этих страшных бомбёжек и обстрелов».
Чтобы представить разницу между жизнью современных детей и детей – жителей блокадного Ленинграда, предлагаем читателям составить распорядок своего дня и, прочитав рассказ «Про Любочку и её маму» из этого сборника, узнать «распорядок» дня его маленькой героини. Сделать это поможет таблица с вопросами: https://disk.yandex.ru/i/Kj7SX2GDkRU8_A
Повесть Ю. Германа «Вот как это было» написана от лица первоклассника Мишки. Он живёт в Ленинграде с папой-пожарным и мамой, которая учится обезвреживать бомбы. Жизнь Мишки наполнена разными волнующими событиями: то одноклассник Геня Лошадкин «устроил» аварию на перекрёстке, то потерялась и нашлась его сестра Леночка Лошадкина. Как-то раз мама увидела в буфете мышь, а потом случилась скарлатина, и Мишка угодил в больницу. А потом случилась война. И началась новая блокадная жизнь: стылая, голодная, но и героическая!
«Холодно, сыро, темно, коптилки мигают, руки мёрзнут. И всё время кушать хочется. Решаешь пример, а сам думаешь – вот бы хлебца покушать. Пишешь контрольную, а сам думаешь – вот бы молока попить».
«В это время из ворот вышла моя мама. Она шла медленно, едва-едва, и у неё был такой вид, будто она очень устала. Никогда я её такой не видел. Мама приложила руку к берету, как настоящий военный человек, и сказала своим обыкновенным, маминым голосом:
– Фугасная авиабомба замедленного действия со взрывателем номер семнадцать обезврежена. Можно выпаривать взрывчатку.
Капитан молча обнял маму и поцеловал три раза. А все бойцы и командиры и другие частные люди взяли под козырёк, хотя никакой команды не было».
Есть в книге и место доброму юмору, ведь, на взгляд мальчишки, взрослые иногда ведут себя очень смешно:
«А фашист как раз только опустился. И с наглостью стоит и верёвки парашютные к себе подтягивает. И на нас никакого внимания. Дядька, который с сеткой, как увидел это, так и зашипел:
– Окружать его надо, с тылу, братцы, заходите…
А тот, что с портфелем, отвечает:
– Мы его живого обязаны в плен сдать…
Только одна старушка ни с чем не считается.
– Я, – кричит, – его бидоном стегать буду! Мне и соевое молоко не жалко. Будет помнить Ангелину Марковну!»
В 1977 году по этой повести снят фильм «Садись рядом, Мишка». Смотреть: https://clck.ru/33HcWi
Маленькой блокаднице посвящён и рассказ Леонида Пантелеева «Маринка». Пантелеев начал писать его в блокадном Ленинграде, а закончил в Москве в госпитале в 1942 году. И осенью того же года лично прочитал его по радио. В 1943-м рассказ опубликовали в газете «Комсомольская правда». Отклик читателей на публикацию был колоссальный.
Более глубоко прочувствовать и понять рассказ, помогут подготовленные библиотекарями вопросы к тексту (с вариантами ответов и кратким анализом прочитанного): https://disk.yandex.ru/i/SWuSgQPic1TIKg
Повесть Виктора Дубровина «Мальчишки в сорок первом» можно было бы описать двумя цитатами. Если в начале книги (и до блокады города) главный герой – ленинградский школьник Вовка – чувствует себя так: «Я тоже нервничал – в Ленинграде двух шпионов поймали. Счастливчики, кто сейчас в городе. Женька, наверное, уже давно шпионов ловит». Он страстно мечтает оказаться на фронте, его будоражат картины боя с врагами, романтика (как ему думается) военных подвигов.
То ближе к концу повествования он, двенадцатилетний мальчишка с лицом старика и тросточкой в руках, мечтает о страшном: «Где-то вдалеке шлёпаются снаряды. Шлёпаются и гремят. От разрывов дверца у буржуйки раскрылась и качается.
«Хоть бы сразу… Прямо в дом… в комнату попало… – думаю я. – Тогда бы не надо никакой еды».
Я завидую тем, кто умер ещё до войны. Кто давно лежит в могилах. У меня нет больше сил ждать и терпеть. Я уже ничего не жду».
Почему «шлепаются»? Разве о бомбёжке, о снарядах, несущих смерть можно говорить «шлёпались»? Можно, если бомбёжка стала обыденностью. Ну, шлепаются и шлёпаются. Обычное дело.
Но всё-таки зима заканчивается и вместе с яркой звонкой зеленью, пробивающейся в трещинах развороченного снарядами асфальта и руинах домов, вместе с соком, бегущим под берёзовой корой и наполняющим деревья жизнью, возвращается жизнь и к Вовке. И к его маме, и к Жеке, и к другим ленинградцам. И пусть были потери. Много. Папка, одноклассники. Но школьники обязательно снова сядут за парту, горожане пойдут в кинотеатр… А враг будет разбит. А Вовке будет не стыдно стоять перед плакатом «Что ты сделал для фронта?», потому что он сделал главное – выжил и, еле переставляя одеревенелые ноги, помогал выжить другим.
Книга Татьяны Кудрявцевой «Маленьких у войны не бывает» посвящена судьбам реальных людей, детство которых опалила война. В книге 4 части, названные автором «страничками», и у каждой странички свой цвет. Та, что посвящена блокаде Ленинграда – белая, потому что «снежная и ледяная».
В ней 10 историй мальчишек и девчонок, которые «ходили в школу, играли, дружили и ссорились. Но вот началось лето, они думали: каникулы! – а выпало кому блокада, кому оккупация, кому эвакуация, а кому и фронт».
В конце каждой главки есть информация, как сложились жизни героев после войны. Эти примеры восхищают и заставляют снова и снова преклоняться перед стойкостью и величием человеческого духа!
«Смерть может быть, как и жизнь, зряшной, может быть наказанием. И в то же самое время и жизнь, и смерть бывают подвигом. Одно всегда продолжает другое, складываясь в судьбу».
«В середине осени в городе появились пленные немцы. Колоннами шли они по улицам на работу и обратно. Шли в одно и тоже время. Подстеречь их было легче легкого.
Все ребята собрались во дворе. Отцы погибли у многих, но у Люськи фашисты убили батю зверски.
– Я буду мстить, – сказала Катя, – Кто со мной?
Все подняли руки. Утром поджидали фрицев, спрятавшись за обломками стен.
И вот идут! Пленные, одетые в одинаковую форму, двигались, понуро опустив головы. Но жалеть – да никогда! Больно тебе, корчишься, получай, получай! Может, вон тот сгубил Люськиного отца, а этот – Вовкиного? Получай! Ребята целились немцам в глаз, в нос, в рот. Отольются им наши слёзы!!!
Какой-то военный сумел схватить Вовку за плечо:
– Ты что делаешь? Мы же не фашисты. Так нельзя!
Одна главка книги Т. Кудрявцевой посвящена Тане Савичевой, маленькой ленинградке, имя которой после войны узнал весь мир. О Тане – и рассказ Юрия Яковлева «Девочки с Васильевского острова».
О ней же Илья Миксон написал «историческое повествование» – «Жила, была».
Дневник Тани Савичевой – это всего несколько записей. Девять коротких предложений, в которых уместилась судьба большой, дружной семьи, из которой осталась одна Таня.
Таня не писала, как стояли в очередях за хлебом, как страдали от голода и холода, как пытались выжить. Она подвела этому страшный итог. Илья Миксон на примере одной семьи показал бесчеловечность фашистского режима, уничтожившего миллионы человек!
«Имя Тани стало бессмертным. Оно неразрывно связано с трагедией блокадного Ленинграда. Её блокадный дневник был свидетелем на Нюрнбергском процессе, где судили фашистов – военных преступников.
Имя Тани стало вечным. Весной 1980 года Международный планетарный центр утвердил названия новых планет. Высокой небесной чести удостоилась и ленинградская девочка. Одна из малых планет так и названа – Таня».
Современный маленький читатель наверняка усомнится, уж не вымысел ли это? Уж не придумали ли это всё писатели, которые постоянно что-то придумывают. Но нет! И про хлебные крошки, и про лютый холод, и про смерть повсюду – всё правда, к сожалению. Та, правда, которую никто и никогда не должен забыть!
Да, мы не скроем: в эти дни
мы ели землю, клей, ремни;
но, съев похлебку из ремней,
вставал к станку упрямый мастер,
чтобы точить орудий части,
необходимые войне.
Но он точил, пока рука
могла производить движенья.
И если падал – у станка,
как падает солдат в сраженье.
«Ленинградская поэма», Ольга Берггольц