Птица года – 2021

Истории в обложке

  Семаго Л.  «Кобчик»: отрывок

      …Вдоволь налюбовавшись необыкновенной прелестью цветущего белозора, я тут же получил ещё один подарок. Над опустевшим после ухода деревенского стада луговым пастбищем, как на большом птичьем гулянии, одни – совсем низко, другие – повыше, кружило множество кобчиков. Каждый из них то и дело как бы раскланивался в своеобразном молчаливом приветствии. Молодёжь – со сверстниками и старшими, а те, так же здоровались друг с другом и с птенцами – первогодками. На человека, стоявшего чуть ли не в середине этой стаи, они как будто внимания не обращали.

        В чистом воздухе под скользящими лучами закатного солнца была видна блеском крошечных крылышек даже тля в полёте, и можно было без труда разглядеть добычу кобчиков. По всему пастбищу с земли чуть ли не роями поднимались и поднимались насекомые ростом с комнатную муху: из сухих и подсохших коровьих  «блинов» вылетали тысячи и тысячи маленьких навозничков – афодиев. Их-то, не давая набрать высоту, и ловили соколки. А кое-кому досталось и по небольшой стрекозе.

         Так продолжалось всего несколько минут.  А когда солнце опустилось за высокое правобережье, лёт жучков стал быстро слабеть и охота как-то неприметно расстроилась. Птичья стая начала редеть, кобчик за кобчиком улетали к старому саду за рекой, где некоторое время под вечерней звездой мелькали их чёрные фигурки.

        Добыча ласточек в меню сокола – это удивительно, это и обычно в птичьем мире.  И не потому ловит кобчик хрущей и навозников, что в «поле и жук – мясо», а потому, что охота лёгкая и корм сытный. Но вот птенцов на нём не вырастить, нужно другое мясо, настоящее, а не стрекозное и жучиное. 

И тогда в мышиных местах соколы становятся мышеловами, в суслиных – ловят суслят, которые как раз во время роста соколят расходятся из-под материнской опеки. У молодых зверьков, вступающих в самостоятельную жизнь, почти мышиные вес и рост, а взрослого суслика кобчик если и одолеет, то к гнезду не донесёт. Ни один кобчик не упустит случая схватить ящерицу: голову себе, остальное — птенцам.  Мелкие птицы его остерегаются летом. Даже взрослые стрижи не доверяют, наверное, узнавая в нём родича птицелова – чеглока, хотя, может быть, самому кобчику в когти никогда не попадались и неопытные стрижата.  Но в гнёзда маленьких соседей не заглядывает.  По крайней мере чернолобые сорокопуты, жившие на соседнем дереве, ни разу не проявили неприязни к кобчикам, а грачей и сорок терпеть даже не могли у границ своего большого участка. Так и хочется сказать: «Вот оно, соколиное благородство!».

Но очень многие кобчики становятся на три-четыре недели настоящими лягушатниками, специально разыскивая бесхвостую добычу на утренних и вечерних зорях.  По утрам на  опушках и возле лесных полос ловят изящных остромордых лягушек, пока те не успели спрятаться от дневной жары, вечерами – шишкообразных и толстобоких чесночниц, которые в сумерках сами выходят из-под земли на скорую охоту. Кожа тех и других, наверное, не ядовита ни для взрослых соколков, ни для птенцов, и едят их птицы без неприятных последствий. Видимо умеют отличать жаб от похожих на них чесночниц. Когда же в середине лета отъедаются степные и луговые прыгуны – разные коньки, кобылки, прус, кобчики переключаются на эту добычу, высматривая её с дерева, с проводов или гоняясь за ней пешком…

    // Семаго Л. Птицы. /Л. Семаго — М.: Мысль, 1994.- С.157